Выжить без кайфа

Источник материала: газета Свободный курс от 7го мая 2014 года.

По данным главы Федеральной службы России по контролю за оборотом наркотиков Виктора Иванова, в нашей стране насчитывается 8 млн наркоманов. Для сравнения – во всех алтайских городах и сёлах, вместе взятых, проживает чуть более 2 млн человек. От населения России наркопотребители составляют около шести процентов. Зависимыми становятся и бедные — от безысходности, и богатые — для полноты счастья. Для наркотика нет различий возрастных, половых, классовых, национальных. Что делать тем, кто столкнулся с трагедией? В этом нам помогали разбираться бывший барнаулец Владимир Волков, теперь — президент новосибирского Центра социальной адаптации «Независимость», практикующие наркологи и специалисты ФСКН.

В лечение зависимых, в идеале, должны быть вовлечены их родные, диспансер, который оказывает медицинскую помощь, а затем центры социальной реабилитации, оказывающие психологическую помощь. В реальности получается по-разному. Но важность реабилитации невозможно переоценить, именно от этого этапа зависит, сможет ли человек начать жизнь заново или сорвётся.

Бывают ли «бывшие»?

Реабилитационный центр для наркоманов расположен вдали от трассы и городской суеты. Встречают гостей две собаки. Охранники из них, правда, сомнительные — к гостям ластятся, машут хвостами.

В Новосибирске я проездом, в центр попадаю ближе к ночи. После вечернего чая дежурный читает постояльцам напутствие: «Поддерживай добрые отношения с другими людьми. Правду говори спокойно и ясно. Слушай, что тебе говорят другие. Радуйся успехам и планам. Вкладывай душу в свою работу. Оставайся самим собой, никогда не борись со своими чувствами, не будь циничным с любовью. Постарайся быть счастливым», – и все расходятся по комнатам.

Интервью мы начинаем под доносящееся a capella песни «Четыре слова» «Агаты Кристи»: пациентка в соседней комнате выполняет задание. Это работа со страхом оценки окружающих: девушка боится, но поет. В финале слушатели хлопают. Затем наступает тишина. Отбой.

— Володя, а бывшие наркоманы бывают? Есть такая поговорка, знаешь…

— Я с ней согласен. У нас в профессиональном сообществе нет понятия “бывший наркоман”. Есть тот, кто употребляет вещества, и есть тот, кто трезвый. «Трезвый» — статус: человек воздерживается от употребления. А те, кто лечатся — «выздоравливающие».

— Как к вам приходят?

— Узнают от знакомых, от выздоровевших, по «сарафанному радио», через группу «Вконтакте», позвонив на круглосуточную «горячую линию». Был случай — у нас работал консультант, и у него, видимо, номер телефона был похож на номер, который написан на стене. Это сейчас такая система продаж веществ… Подросток может идти со школы, увидеть объявление на стене и получить наркотик — например, курительные смеси. Мы новосибирскому ФСКН предлагали схему: пишется компьютерная программка, которая по базе данных совершает бесконечно звонки. Если там принимают звонок, то слышат: “Прекратите этим заниматься, прекратите этим заниматься”. Использовать номер для своей торговли, соответственно, продавцы уже не могут. Это был бы реальный отпор. Но пока дальше закрашиваний цифр на стенах дело не идет. И вот нашему консультанту приходит SMS: «Есть на пробу?». Явно спутали номер. Парень звонит в ответ… В итоге он той девушке сказал – «хочешь жить, вот адрес». Она приехала.

— Как современные наркотики действуют на организм?

— Очень сильно влияют на психику. Агрессия, психозы, избитые истории про то, что из окна выходят — так это и происходит. Когда они курят, например, часто теряют сознание. Когда не употребляют, становятся крайне раздражительными, вплоть до того, что кидаются на родителей. Есть история, грустная, но типичная. Девушка употребляла вместе с парнем “соль” (мощный синтетический наркотик, – прим. автора). Одно из последствий употребления — мания преследования. И парню её показалось что-то. Он забрался на 9-этажный дом… Знаешь, между домами висят провода натянутые? По этим проводам он и решил от погони скрыться…

— А она вылечилась?

— Она сейчас трезвая.

Правила центра

— Расскажи, как здесь все работает.

— Здесь всегда спокойно. Знаешь про практику с жестким запретом на уход за периметр и с наказаниями? Иногда даже держат впроголодь.

— Ты про «Город без наркотиков»?

— Да, я Евгения Ройзмана (основатель екатеринбургского фонда «Город без наркотиков», общественный и политический деятель — прим. автора), с одной стороны, понимаю. С другой… у нас же условие — добровольное согласие.

— На что именно человек соглашается?

— Первые три месяца центр не покидать ни под каким предлогом, звонки – раз в месяц. Связь можно поддерживать письмами, мы их передаём. После того, как человек попал сюда, ему даётся 3-4 дня, чтобы отоспаться, освоиться. Тут есть старший брат-наставник, который нянчится, все показывает, отвечает на вопросы. У нас такое правило — новичок в программе главный. Наши люди, до того как попасть сюда, часть жизни провели в состоянии озлобленности: друзей нет, все предают, надо постоянно обманывать, что-то выгрызать из себя, и добра не существует.

Люди бывают разные, часто — очень серьёзные травматики, представь — человека в детстве били, за каждую провинность выгоняли на улицу, всякие жестокие вещи делали. Мы к ним относимся бережно, с любовью, стараемся почаще обнимать, хвалить, подбадривать, поддерживать. Чтобы это отличалось от того, что происходило до. То, от чего он постоянно убегал… Очень важно человека расположить к себе, чтобы он начал доверять. Наша программа основана также на взаимопомощи одного зависимого другому. Я люблю свою работу, она тяжёлая… но чрезвычайно интересная.

— Методика лечения алкоголиков и наркоманов отличается?

— У нас индивидуальный подход, все зависит от человека. Мы готовы лечить и наркоманов, и алкоголиков, и игроманов, я сталкивался со всеми видами зависимостей, и методики у нас есть. Общее в них — работа с мотивацией. Для нас важно сформировать у человека желание жить по-новому. Симптом любой зависимости — это отрицание. Возьми любого наркомана, любого алкоголика, хоть из лужи его подними, и скажи – «у тебя всё ужасно», знаешь, он с тобой не согласится. И не потому, что он обманывает. Он сам верит, что все нормально. Отрицание — один из самых сложных симптомов.

— «Я не наркоман», «я не алкоголик», «я себя контролирую»?

— И «я могу остановиться в любой момент», «я употребляю лёгкие наркотики», «я употребляю не в таких количествах», «я пью только в компании», «пью только дорогой алкоголь» и так далее.

— Но ведь человек для лечения должен сам хотеть этого?

— Осознание и формирование мотивации. Действенная практика — написать 10 ситуаций из собственного опыта, когда употребление веществ вызвало негативные последствия. К примеру, наркоману надо было употребить, он украл какую-то вещь, потерял доверие близких, или алкоголик уснул на улице, ему отрезали пальцы после обморожения. Нужны примеры, самые болезненные, от которых хочется плакать. И многие плачут. Это делается для того, чтобы показать человеку, чем он на самом деле платит.

— У вас и групповая, и индивидуальная терапия?

— Да, и они равноценны. Например, если человек решил уйти, то все собираются — и его «коллеги» и кто-то из специалистов. Желающего уйти доброжелательно расспрашивают, что он планирует делать, как проводить время, с кем общаться… Для того, чтобы он задумался со взрослой позиции, куда его тянет. Зависимость такая хитрая штука… Приезжает человек, он хочет лечиться. Проходит месяц, и он вдруг вспоминает, что ему надо в военкомат. Среди зимы, самое время.

— А что происходит с выздоровевшим?

— Приходит период постпрограммы, адаптации. Представь, человек находится 5 месяцев, полгода, год в закрытом мире со своими правилами. И тут он раз, и оказывается в большом городе.

— А как проходит процесс адаптации?

— Есть такой автор Теренс Горски (президент СENAPS Corporation, обучающей и консультационной организации, – прим.автора), он исследовал химическую зависимость и предотвращение срывов. Фаза перед срывом похожа у обычного человека на синдром эмоционального выгорания. Потом он становится раздражительным, не хочется ничего делать, кто-то в одиночество уходит. Это очень похоже по состояниям. И Горски выделил основные этапы, как зависимый человек приближается к срыву. А на постпрограмме мы каждый вечер пишем анализ чувств. Основываясь на этом, отслеживаем состояние, в какой фазе кто из ребят находится. Даем соответственное упражнение. Симптом — и противоядие. Огромный плюс — это тренируется в городе. Появилось какое-то состояние, начал раздражаться — пошел в спортзал, или на пробежку, или ушёл на кусты покричал, вернулся домой. Или, если начинается конфликт, взял паузу, успокоился, потом попробовал продолжить разговор. И затем человек пишет отчёт: что получилось, что не получилось.

— То есть человек приходит в центр, получает какие-то знания и с ними он живёт, уже в той среде.

— Да, живёт и практикует.

— Какой средний срок постпрограммы?

— Она рассчитана на 3 месяца. За этот срок люди успевают с чувством, с толком, с расстановкой выполнить все задания и заново научиться жить. Я не устану повторять, что это очень важно, это необходимо.

— Кем разработана постпрограмма в “Независимости”?

— Это авторские программы, я делал по аналогии с Алексеем Константиновичем Кузнецовым, психиатром-наркологом, главой новосибирского фонда «12 шагов в будущее».

— А сколько стоит пребывание в центре?

— Вообще, стоимость 20 тысяч рублей в месяц. На эти деньги мы оплачиваем аренду здания, коммуналку, продукты, какие-то ежедневные нужды, зарплату персоналу. Но у нас есть и бесплатники, и льготники. Если в воротах стоит человек, который хочет лечиться, и у него нет денег, ты же не скажешь ему: «Иди, сдохни там»?

…Нашу беседу прерывают: в центр привезли нового пациента — решил лечиться от зависимости после беседы с женой и мамой.

Согласно правилам, всё внимание — ему.

Режим выздоровления

Подъем в реабилитационном центре в 7 утра. Я еще даже не успела выползти из-под одеяла в гостевой, а во дворе уже строятся на зарядку, обливаются холодной водой, смеются. Бледная и невыспавшаяся, иду умываться, по дороге меня приветствует парень: “Вы новый резидент, да?”

Исследую здание: внизу спортивный зал, на первом этаже — столовая, на втором и третьем — комнаты. В одной из них спит привезенный ночью новенький.

В холле тут и там лежат тетрадки-дневники, которые пациенты заполняют своими мыслями и переживаниями каждый день. Откровенность здесь потрясающая: записи никто не прячет, ими делятся и читают вслух: «Сегодня я обещал быть честным. Я решил, что обязательно расскажу кому-нибудь, как сильно скучаю по маме. Подошел к Маше, мялся, потом выпалил, развернулся и ушел».

Позавтракав, все собираются на занятия, которые ведут консультанты, психологи.

На динамической группе пациенты бурно общаются. «Ты можешь высказаться и получить обратную связь. Процесс идет не линейно, как на обычной группе, когда говорят по очереди и только о себе. Можно понять, как тебя люди видят, и рассказать, как ты их видишь», – комментирует Волков.

Картина на творческом задании: каждому выдали по листочку А4, общая задача — создать рисунок «о том, как мы выздоравливаем». Условие: каждый может рисовать только на своём листочке. Володя объясняет: «В идеале — пять человек решили, что будут рисовать, договорились, нарисовали, сложили вместе листочки, все получилось. Но ты видишь, что получается в итоге? И это очень часто… Появилось несколько идей, одна группа одну идею поддерживает, вторая другую… Не договорились. Каждый нарисовал свое». Складываем вместе листы, смотрим — первые решили рисовать дом. Начинается дом, а дальше идут рисунки людей, которые решили, что выздоровление — это гора. А кто-то вообще решил никого не слушать, просто изобразил, что у него на душе. «С позиции наблюдателя в этом процессе очень много можно увидеть. Кто в группе является неформальным лидером, кто как действует, как договаривается, как достигает своих целей», – говорит Волков.

После занятий — обед и «тихий час». Затем снова занятия, лекции и спорт. Иногда ставят сценки. На дни рождения — готовят вместе поздравления.

В центре не найти газет и не посмотреть новости по телевизору: мир за забором временно не существует и не отвлекает, есть только мир выздоровления.

— Володя, а что у вас тут с художественными фильмами?

— В основном, ребята просят боевики. Фильмы ужасов мы не даём смотреть, потому что иначе потом впечатлительные не могут заснуть. А с боевиков и комедий все хорошо спят. В целом, разные фильмы и передачи смотрим — по расписанию. Назначаем дежурного по ТВ.

— «Кокаин» или «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» не поставите?

— И «Покидая Лас-Вегас» тоже не покажем. Мы стараемся избегать таких фильмов. Из-за одного подобного просмотра мы можем потерять человека: он решит уйти за периметр, не пройдя курс до конца, а это в 90% случаях означает возврат к употреблению.

— А ты сам такие фильмы смотришь?

— У меня нет интереса к этому. Не скажу, что это запрет какой-то, просто неинтересно. Я, на самом деле, люблю бояки-фильмы ужасов.

Запреты периметра

— Девушки и парни расселены отдельно. Но они пересекаются всё равно и, наверное, возникают любовные истории?

— Это обычно печальные истории. Человек, когда остается без веществ, не умеет жить, он как оголённый нерв. Он может начать сублимировать в то, что отличается от него половыми признаками, но он ещё не готов к построению пары, тем более, семьи. У нас запрещены проявления сексуальных отношений. Обычно удается выявить на ранних этапах, спохватиться, предупредить, вплоть до того, что запрещаем разговаривать, делаем так, что они в разное время ходят в столовую, отдельно сидят. Однажды, к сожалению, мы были вынуждены выгнать одного человека из сложившейся пары.

— Какие ещё ограничения, кроме половых, есть?

— Нет проявлений субкультур. Например, нельзя носить «хулиганки», сидеть на корточках, использовать сленг. Такие вещи могут проявить тягловые воспоминания о былых временах.

— А политические проявления запрещены?

— Да, господи, вон алкоголики все сплошь политические. Агрессии здесь нет, драки исключены. Все конфликты разбираются с привлечением конфликтующих, группы, кого-то из персонала. Мы с ними 24 часа в сутки, сразу видно, если что не так.

— То есть агрессия купируется?

— У нас нет запретов на проявление чувств. Мы перенаправляем их в конструктивное русло. Допустим, кто-то кого-то разозлил. У нас есть спортзал: спускаешься, надеваешь перчатки, бьёшь «грушу», подтягиваешься, отжимаешься. Потом садишься, пишешь: какие обиды, как это произошло. А потом происходит совместный разговор. Бывает такой вариант терапии, когда люди между собой очень-очень похожи. И как это водится… допустим, во мне и в тебе есть такие черты, которые мы не очень любим. Мы стремимся их не замечать, игнорировать — в себе. А в других людях видим очень отчётливо. И такие люди нам иногда не очень нравятся, верно? У нас есть такая практика: двоих, которые постоянно ссорятся, мы связываем верёвочкой, метра два длиной. День-два они так походят, смотришь — дружат, понимают друг друга.

— Можно ли сказать, что всё вокруг каким-либо образом является терапией? И пробежки, и животные, и разбивание огорода и так далее.

— Безусловно, у всего есть цель. Казалось бы — есть ответственность за кошку, что тут такого. Но так выздоравливающий учится заботиться: он должен помнить, что её надо кормить, чесать, убирать за ней. Так человек учится заботиться не только о себе, но и о других.

Как избежать трагедий

— Объясни, пожалуйста, для читателей, что может сигнализировать: близкий человек стал наркоманом?

— Любое странное поведение — бессонница, раздражительность, замкнутость. Также потеря веса, синяки под глазами, обнаружение атрибутов употребления (шприцы, обёртки и т.д.).

— И что делать родным, которые обнаружили?

— Для родителей всегда очень страшно осознавать, что беда случилась именно их ребенком. Они бесконечно жалеют… и это такая опасная вещь. Например, алкаш пьёт 20 лет, живёт с мамой. Не может дойти до дома, потому что очень пьяный, упал, описался, лежит в луже. Мама видит это из окна, тащит на себе сыночка, раздевает, стирает вещи, укладывает спать. А он утром просыпается, не помнит, чем вчера день закончился, но — проснулся дома, значит, всё хорошо было. Ну, мама там кряхтит, так она уже сколько лет кряхтит. Родители очень часто заботой воруют последствия. У человека нет возможности убедиться, что его образ жизни несовместим с жизнью вообще.

— И супруги тоже?

— Все родственники. Например, люди попадают в полицию, нарушают закон, но их “отмазывают”. Как это воспринимается? – “пронесло, можно продолжать употреблять дальше”. Начинаются проблемы на работе, но за него договариваются, устраивают. Человек не приносит ни копейки в дом, не работает, но всегда есть еда, всегда тепло. В каком бы ужасном состоянии он ни пришёл, его пустят, дадут денег. Это бесконечно может продолжаться… Поэтому с близкими и родными необходимо также вести работу. Во многих городах есть группы “анонимных алкоголиков”, “анонимных наркоманов” и группы созависимых — мы настоятельно рекомендуем их посещать.

Зависимость — это комплексное поражение, сюда вовлечён не только человек, который употребляет, а очень много людей, до 12 в среднем. Есть такой пример у Валентины Новиковой (специалист в области терапии зависимостей, руководитель отделения в Санкт-Петербургской городской наркологической больнице, председатель общественной организации “Наш путь”, автор проекта “Школа независимости”, – прим. автора), в центр, на табуретку ставят зависимого. Вокруг условные брат, сестра, жена, бабушка, — и каждый держит. Так зависимого и тащат, и он никак не упадет.

— И так пока не погибнет?

— Да. Есть такое понятие «жесткая любовь». Мы работаем на эту тему с родственниками. Иногда необходимо… вплоть до того, чтобы он пришёл домой однажды и увидел замок на двери другой. И тогда человек переночует в подъезде день-два-три, пойдёт к людям, которых он считал друзьями, его отовсюду выгонят. Близкие в такие моменты говорят «мы тебя любим, но так дальше продолжаться не может. Мы тебя с болью отпускаем, а как только тебе нужна будет помощь, возвращайся». Проходит время, не у всех, конечно, но у человека появляется мысль, надо что-то делать…

— И тогда родственники направляют его на лечение?

— Да. Это действенная и порой единственно возможная вещь. В том, что что-то неверное внутри, надо убедиться.

— Резюмируя, если человека, которого вы любите, коснётся наркомания, то необходимость лечиться надо показать даже самыми жестокими путями?

— Всё верно.

Личный опыт

Ира, 25 лет:

Я выросла в Барнауле. Там в 15 лет и попробовала марихуану. Мне понравилось. Начала ходить в клубы, употребляла “колёса”. Познакомилась с ребятами из Новосибирска, узнала про «винт». Ушла из дома, жила по притонам. Непонятные люди. Тяжёлые наркотики.

У меня есть подруга, которая выздоравливала несколько раз. Мне было плохо, я понимала — либо смерть, – две попытки суицида были, — либо надо менять жизнь. Она и посоветовала мне центр. Родители мне сказали «как залезла в это болото сама, так и выбирайся».

Здесь я нахожу поддержку, опыт других, уверенность. Я хочу семью, детей — в будущем.

Олег, 30 лет:

Вырос в детском доме, попробовал сигареты в 10 лет. Лет в 12 попробовал марихуану, в 13-14 — алкоголь. Хотелось выделиться, быть круче. Сейчас, смотря на это, думаю: «какой балбес». Все проблемы закуривал, запивал, вёл себя раскрепощённо, в этом состоянии было комфортно. Пока не посадили. 21 день рождения — тоже встречал в тюрьме… Коп должен был принести бутылку коньяка и стакан махорки. Но не получилось — опера сильно шмонали. Я расстроился, вечером лёг. Пришли друзья из других локалок, принесли «заряженную машину» (героин в шприце на жаргоне, – прим.автора). Первый раз не понял ничего, кайфа не было. В подсознании отложилось — надо попробовать второй раз. Укололся, помню свою мысль: «сколько я пропустил…».

Начал часто колоться. Думал про это каждый день. Освободился. Хотел не употреблять на свободе. Но — амфетамины, «скорости», порошки. Опять начал колоться. Перешагивал через всё и всех, делал такие поступки… которые, будучи трезвым, не сделал бы. Остановилось сердце от наркотиков. Очнувшись, увидел над собой врача…

Понял, надо просить помощь. Побросал пить, курить. Потом Вован открыл центр. Лечусь. Наркомания брыкается — мне надо за забор. Недели три пробыл. Решил уходить. Меня все отговаривали. До смешного дошло, они спрашивают – «куда пойдёшь?» – «домой» – «у тебя дома нет» – «я пошёл в Новосибирск». И ушёл.

К хорошему не привело, конечно. Пару недель держался. Начал снова. Украл деньги. Избили, сломали челюсть, сказали больше не появляться.

Зачем такая жизнь? Позвонил пацанам… В «Независмости» я уже 3 месяца. Были такие дни, когда болезнь побеждала. Но я не употребляю. Я в нужном месте. Хочу найти дорогу. Я был неоткрыт для людей… Хочу реализовать себя. Хочу помогать, внести свою лепту в центр. Они много сделали для меня.

Мнение наркологов

Алтайские практикующие наркологи подтверждают наблюдения новосибирских специалистов: средний возраст наркоманов снизился, употреблять начинают совсем молодые люди, даже школьники. Врачи также отмечают, что спектр психотропных веществ изменился за последние несколько лет, появились синтетические дизайнерские средства. «Дизайнерские» означает: в подпольных лабораториях, чтобы приготовленное вещество не совпадало с перечнем, определяемым законом о наркотических средствах, «подвешивают» атом кислорода или азота.

Слабая лабораторная диагностика мешает выявлению наркоманов и отслеживанию хода лечения. Чтобы бороться с этим, в Алтайском краевом наркологическом диспансере установили хроматограф «Маэстро», которой может обнаружить более 100 000 химвеществ. Аппарат определяет даже малые концетрации.

Врачи подтверждают: меняется структура психических расстройств.

Предлагаемая схема лечения: детоксикация в государственном лечебном учреждении; амбулаторная форма лечения; медицинский этап реабилитации; затем социальная реаблитация.

Бывшие наркоманы и алкоголики — бывают, говорят специалисты. В них надо верить и поддерживать их родным и близким, работать над собой.

Позиция ФСКН

Андрей Андрющенко, начальник регионального управления ФСКН России по Алтайскому краю:

В условиях сложившейся наркоситуации качественная реабилитация наркозависимых является необходимостью и требует серьезного внимания и усилий как со стороны государства, так и со стороны гражданского общества.

Негосударственные центры обеспечивают немедицинскую социальную реабилитацию больным, которые часто прошли лечение в государственных учреждениях, но ещё психологически не готовы к возвращению в общество и нуждаются как в личностном развитии, так и в восстановлении и приобретении социальных навыков.

Ряд реабилитационных центров взаимодействуют с Алтайским краевым наркологическим диспансером. В рамках такого сотрудничества создана технологическая цепочка реабилитации: “купирование абстинентного синдрома – восстановительно-реабилитационное лечение в наркодиспансере, затем – загородная реабилитация по принципу терапевтического сообщества по “12-шаговой программе” с последующей поддерживающей терапией в группах “Анонимные наркоманы”.

Сегодня в субъектах Российской Федерации развернута активная работа по созданию региональных сегментов реабилитации и ресоциализации наркопотребителей, в которые должны войти реабилитационные центры, в том числе и негосударственные. Главным критерием отбора таких центров должно стать качество предоставляемых ими услуг, а также эффективность социальной реабилитации и ресоциализации.

Региональное управление ФСКН России по Алтайскому краю осуществляет взаимодействие с государственной наркологической службой края и некоторыми некоммерческими организациями, работающими в данной сфере. Так, по инициативе ведомства в 2012 году был создан Координационный совет руководителей реабилитационных центров. На заседаниях Совета рассматриваются наиболее актуальные вопросы в области реабилитации и ресоциализации наркопотребителей. Кроме того, в рамках работы Совета осуществляются посещения реабилитационных центров с участием представителей различных ведомств, в том числе аппарата антинаркотической комиссии Алтайского края, Регионального управления и наркологической службы. Главной целью выездов является выявление трудностей и помощь в правовом и методическом сопровождении для легальной и прозрачной деятельности центров.

Руководитель одного из негосударственных реабилитационных центров входит в Общественный совет при Региональном управлении ФСКН России по Алтайскому краю.

В настоящее время перед нами стоит задача развития регионального сегмента Национальной системы реабилитации и ресоциализации наркопотребителей. Для этого во взаимодействии с органами исполнительной власти Алтайского края и Республики Алтай нами проводится работа по внедрению механизма отбора социально-ориентированных общественных организаций, способных оказывать помощь наркозависимым, а также введения института сертификации подобных услуг.

Реабилитация и возвращение человека в социально активную жизнь – очень сложный и кропотливый труд. Для этого с каждым зависимым человеком и его ближайшим окружением следует терпеливо и долго работать.

И мы верим, что во взаимодействии с органами исполнительной власти края и некоммерческим сектором сможем создать действенный механизм побуждения лиц к прохождению реабилитации и возвращению наркопотребителей к нормальной жизни.

Факт

После трагедии в алтайском реабилитационном центре «Чистый лист», где при пожаре погибли люди, во многие подобные учреждения по всей стране пришли с проверками техники безопасности. Как заявил губернатор Алтайского края Александр Карлин, в нашем регионе издано распоряжении о тотальных проверках деятельности всех центров для наркозависимых.

Что касается «Независимости», то это здание с газовым отоплением. На входе расположен противопожарный щит, на каждом этаже — по 2 огнетушителя, таблицы с планами эвакуации (на них отмечено, где лежат запасные ключи). Все окна без решёток. С постояльцами на 3-4 день пребывания в центре проводят инструктаж по безопасности. Для курения есть специально оборудованное место во дворе. Зажигалок и спичек у постояльцев нет.

Справка

Владимир Волков родился в Барнауле в 1988 году. Работал в реабилитационных центрах в Томской и Новосибирской областях. В Барнауле учился в АлтГТУ, сейчас оканчивает НГПУ, специальность «психология». Центр «Независимость» он открыл осенью 2013 года вместе с новосибирцами Александром Макарьевым и Денисом Григорьевым. Центр тесно сотрудничает с Новосибирским институтом клинической психологии и различными спортивными организациями.
Цифры

До 70 тысяч молодых людей в возрасте от 15 до 34 лет ежегодно умирают в России от наркотиков. Более 12 млн россиян хотя бы раз в жизни пробовали наркотики.

Ежегодно в России расследуется 250 тысяч наркопреступлений.

Из 8 млн российских наркопотребителей 1,5 млн употребляют героин. Ежесуточно они достают 3 млн наркодоз, ежегодно – 1 млрд. Каждый день героиновому наркоману необходимо две дозы стоимостью 100$, которые он добывает зачастую преступным путем.